Кирилл Гаврюшин (СПб). «Не так страшна абстракция, как ее малюют»

Газета «Культура», №6 (7313) от 7.02.02

Хотя фестиваль "Абстракция в России" еще не завершился, еще действуют выставки в Русском музее, Мраморном дворце и некоторых галереях, уже можно подвести итоги. Очевидно, что петербургский месячник абстрактного искусства, в рамках которого было проведено 30 выставок в 23 галереях города, помимо масштабной экспозиции в корпусе Бенуа и Мраморном дворце, поставил множество вопросов, разрешить каковые был призван приуроченный к нему "круглый стол" в институте Про Арте. Однако, к сожалению, не все заявленные участники явились и обсуждение получилось несколько смазанным.

Наша газета уже публиковала   подробный обзор выставок, проходящих в Русском музее, поэтому обратимся к событиям марафона абстракции в петербургских галереях. Наиболее интересной из выставок этой серии мне показалась экспозиция Евгения Михнова-Войтенко (1932 - 1998), одной из первых открывшаяся в Музее нонконформистского искусства на Пушкинской, 10 под названием "Я молюсь краске, карандашу, бумаге...". Из обширной коллекции сестры художника кураторами была отобрана 51 работа. Один из наиболее ярких русских абстракционистов 1970 - 80-х годов, необычайно широко экспериментировавший с различными техниками уже с 50-х и в результате этих поисков подошедший неожиданно близко к американскому абстрактному экспрессионизму, с одной стороны, опередивший граффитизм Пенка и ленинградских "Новых художников", с другой - в чем-то созвучный с пластическими поисками художников группы Арефьева, Евгений Михнов-Войтенко, как кажется, идеально вписался в концепцию грандиозного проекта фестиваля. Его абстракционизм, будь то холсты, покрытые загадочными орнаментами из букв, формул, математических графиков и просто линий, или же картины-рельефы - смесь живописи и скульптуры, несет в себе дух первых художников этой волны, он пронизан глубоким мистицизмом, спиритуален. Процесс создания картины уподобляется в его сознании алхимическому опыту, и это служит гарантом подлинной преемственности между 1910-ми и 1980-ми годами, возвращая абстракции силу манифеста нового искусства.Парадоксально, но на смену Войтенко в Музее нонконформистского искусства пришла выставка "Предметный абстракционизм" Вадима Воинова - художника, давно работающего в разработанной им самим технике "функциоколлажей". Для их создания, по словам самого автора, используются старые, в свое время широко тиражированные предметы, не имеющие, как правило, никакой материальной ценности, скомпонованные в одной композиции. Честно говоря, вне зависимости от удач или неудач конкретных произведений, я не стал бы относить данный жанр творчества к абстракционизму, просто памятуя о том, что это искусство еще называют иногда беспредметным, и не совсем напрасно. Поэтому попытка музея прослеживать абстрактный посыл, заданный Войтенко, на работах Воинова выглядит более чем странно. Другое дело "Абстрактная фотография" Андрея Чежина (галерея "Дельта"). Она, казалось бы, уже более отвечает концепции фестиваля. Это 12 "абстрактных" фотографий размером метр на метр, отпечатанных Чежиным с пленки, найденной в мусорном ведре одной учебной лаборатории. Художника давно привлекают такие выброшенные негативы, сделанные чужими руками, анонимные, запечатлевающие некие неизвестные процессы и продолжающие жить тайной внутренней жизнью. Однако задумка здесь снова оказывается более захватывающей, нежели ее воплощение. В результате среди экспонатов посетители выставки чувствуют себя несколько неуютно, а сама идея абстракции подменяется непроизвольно-случайным творчеством и девальвируется. Собственно, весь фестиваль стал не чем иным, как одним большим со многими примерами и редкими исключениями доказательством необратимости этой тенденции современного искусства к вымыванию подлинных принципов беспредметности, тенденции, которая странным образом оказалась незамечена самими художниками, все еще натягивающими определение абстракции на свои давно выпавшие из ее рамок работы. К примеру, "Опыты со светом" Филиппа Донцова и "Опыты с тенью" Надежды Зубаревой - вполне удачный совместный проект двух художников, чьи произведения остроумно дополняют друг друга. Выполненные на металле живописные работы Филиппа Донцова показывают не столько конкретное изображение, сколько субъективность его восприятия. Специальное переменное освещение наглядно эту субъективность доказывает. Надежда Зубарева применяет традиционно женскую технику вязания к металлической проволоке, что дает неожиданный эффект, делая особенно интересными тени от этих фигур, что само по себе занятно, но поневоле заставляет вспомнить старика Платона - наверное, где-то содержалась и чистая, истинная идея Абстракции, ее, так сказать, эйдос... И что же мы с ним сделали?

Показательна и другая, что характерно неплохая, выставка "Триэдр" (галерея "АртГавань") художников Евгения Гора, Александра Панкина и Виктора Умнова из Москвы. Ее экспозицию составили живописные и графические работы, а также инсталляции, явившиеся манифестом трех московских художников, декларирующим "образную адекватность абстрактного искусства современным культурно-коммуникативным процессам". Но внутренний голос опять предательски вопрошает: "Если на выставках абстракции мы начнем выставлять инсталляции, то что же мы будем делать на выставках инсталляций?" Ответ тоже напрашивается сам собой, тем более что путать жанры стало уже общим поветрием. Открывшаяся в галерее "Д-137" серия выставок "Абстракция в России. ХХI век. Новейшие технологии" начала знакомство с достижениями нового века с Videofeedback'a (обратная связь) Сергея Шутова (Москва). По мысли устроителей этого действа, ХХI век только тем и отличается от века ХХ, что к традиционным технологиям создания произведений искусства прибавились нетрадиционные: цифровые, компьютерные, электронные. Videofeedback - процесс, происходящий при записи видеокамерой собственного монитора. Видеокамера получает свет от монитора и затем возвращает этот сигнал на монитор моментом позже. Задержка вызывает изменения видеоизображения, выдавая многократное видеоэхо. С камерой, правильно нацеленной на свой монитор, используется оптический эффект зеркала. С помощью видеокамеры можно влиять на видеоизображение, регулируя параметры: масштаб, фокусировку, диафрагму и пр. Регулировка цвета и управление яркостью TV также влияет на видеоизображение. Возможна установка объектов между камерой и дисплеем монитора. На самом деле эта выставка - или апофеоз видеоарта, или своеобразный тандем привидений: с одной стороны, почти уже неживой абстракционизм, с другой - видеоарт, особенно живым никогда и не бывший. Пожалуй, единственное, что по-настоящему связывает данную экспозицию с миром абстрактного искусства, это апелляция к миру электронов, эфирного ветра, амбивалентности пространственно-временного континуума и корпускулярно-волновых структур, то есть собственно к славной эпохе "бури и натиска" - 1920 - 30-м годам ХХ века, когда поиски абстракционистов во многом инспирировались физическими открытиями. Следующей в череде новейших технологий стала выставка Сергея Сергеева "Переход" (компьютерная живопись, компьютерная же графика и металл), экспозицию которой составили работы цикла "Палимпсесты", обращенные к исследованию структуры памяти. Несмотря на элегантную идею воссоздания из бессознательного структур запечатления памяти, а также "настоящее цифровое качество", выставка, по сути, демонстрирует широкие декоративные возможности абстракции, и не более того.

Однако было бы неправдой сказать, что настоящей абстракции на площадках фестиваля так-таки и не было. Напротив, она была, и была первоклассная, но только не совсем "свежая". Это и "Эксперименты начала 60-х" Валентина Левитина в галерее "СПАС", и замечательная выставка в галерее "Валенсия" "Абстракционизм и общество "Аполлон", где представлено более 40 графических, живописных и скульптурных произведений из коллекции Николая Кононихина. Общество "Аполлон", основанное в 1989 году Борисом Калаушиным, взяло на себя миссию восстановления преемственности и непрерывности традиций русского авангарда в ленинградском искусстве послевоенного периода. Поэтому помимо работ самого Бориса Калаушина, а также его соратников Леонида Ткаченко, Владимира Жукова, Веры Матюх и других, на экспозицию попали полотна Павла Кондратьева и Владимира Волкова, которые были включены в группу "Аполлон" в качестве почетных членов. Данные выставки, как и "Небо и твердь II" Людмилы Куценко, полностью соответствуют формату фестиваля абстракционизма, так как представляют произведения честных и верных борцов советского андеграунда, а мы ведь его не за качество любим, а "за идею". Куценко, правда не столь давно (с начала 1990-х), предалась увлечению абстрактной живописью, но смысл ее видит, как и мы, грешные, в поиске новых пластических идей. Искривляя плоскость картины, она пытается найти трехмерное в двухмерном, что, в общем, тоже не ново, впрочем, яркий интенсивный колорит работ художницы не дает затосковать.

Конечно, данный обзор ни в коем случае не претендует на полноту, поскольку, как уже говорилось, прошло 30 выставок в 23 галереях города и упомянуть все, к сожалению, просто нет возможности. Однако общее настроение специалистов, в том числе и причастных к этому масштабному проекту, было достаточно кислым, а общее мнение по поводу абстракции можно было бы выразить меткой фразой известного арт-критика Аркадия Ипполитова: "Россия - родина абстракции... Она же стала и ее могилой". Дело даже не в том, что фундаментальные экспозиции Русского музея в корпусе Бенуа и Мраморном дворце, на которые призваны опереться остальные выставки, опять составлены по хорошо знакомому нам принципу "фенечки разные" - абстракционистов первой волны только один зал, целый зал Филонова и пр., а в том, наверное, что абстракционизм как мощное течение, похоже, исчерпал себя в ХХ веке, перейдя в ХХI в качестве декорации, материала для дизайнеров. Ведь когда предмет сам себя утрачивает, возможности его интерпретации тоже стремительно тают. Однако, может быть, все не так уж и мрачно, если практически любые краски, положенные на холст, радуют глаз.